Alice's Adventures in Wonderland

   The Caterpillar and Alice looked at each other for some time in silence: at last the Caterpillar took the hookah out of its mouth, and addressed her in a languid, sleepy voice.

   Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:

   'Who are YOU?' said the Caterpillar.

   -- Ты... кто... такая?--спросила Синяя Гусеница.

   This was not an encouraging opening for a conversation. Alice replied, rather shyly, 'I — I hardly know, sir, just at present—at least I know who I WAS when I got up this morning, but I think I must have been changed several times since then.'

   Начало не очень-то располагало к беседе. -- Сейчас, право, не знаю, сударыня, -- отвечала Алиса робко. -- Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

   'What do you mean by that?' said the Caterpillar sternly. 'Explain yourself!'

   -- Что это ты выдумываешь? -- строго спросила Гусеница. -- Да ты в своем уме?

   'I can't explain MYSELF, I'm afraid, sir' said Alice, 'because I'm not myself, you see.'

   -- Нe знаю,--отвечала Алиса.--Должно быть, в чужом. Видите ли...

   'I don't see,' said the Caterpillar.

   -- Не вижу, -- сказала Гусеница.

   'I'm afraid I can't put it more clearly,' Alice replied very politely, 'for I can't understand it myself to begin with; and being so many different sizes in a day is very confusing.'

   -- Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, -- учтиво промолвила Алиса. -- Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку.

   'It isn't,' said the Caterpillar.

   -- Не собьет, -- сказала Гусеница.

   'Well, perhaps you haven't found it so yet,' said Alice; 'but when you have to turn into a chrysalis—you will some day, you know—and then after that into a butterfly, I should think you'll feel it a little queer, won't you?'

   -- Вы с этим, верно еще не сталкивались, -- пояснила Алиса. -- Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.

   'Not a bit,' said the Caterpillar.

   -- Нисколько! -- сказала Гусеница.

   'Well, perhaps your feelings may be different,' said Alice; 'all I know is, it would feel very queer to ME.'

   -- Что ж, возможно,--проговорила Алиса.--Я только знаю, что мне бы это было странно.

   'You!' said the Caterpillar contemptuously. 'Who are YOU?'

   -- Тебе! -- повторила Гусеница с презрением. -- А кто ты такая?

   Which brought them back again to the beginning of the conversation. Alice felt a little irritated at the Caterpillar's making such VERY short remarks, and she drew herself up and said, very gravely, 'I think, you ought to tell me who YOU are, first.'

   Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась -- уж очень неприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее: -- По-моему, это вы дол жны мне сказать сначала, кто вы такая.

   'Why?' said the Caterpillar.

   -- Почему? -- спросила Гусеница.

   Here was another puzzling question; and as Alice could not think of any good reason, and as the Caterpillar seemed to be in a VERY unpleasant state of mind, she turned away.

   Вопрос поставил Алису в туник. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьма не в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.

   'Come back!' the Caterpillar called after her. 'I've something important to say!'

   -- Вернись! -- закричала Гусеница ей вслед. -- Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

   This sounded promising, certainly: Alice turned and came back again.

   Это звучало заманчиво--Алиса вернулась.

   'Keep your temper,' said the Caterpillar.

   -- Держи себя в руках! -- сказала Гусеница.

   'Is that all?' said Alice, swallowing down her anger as well as she could.

   -- Это все? -- спросила Алиса, стараясь не сердиться.

   'No,' said the Caterpillar.

   -- Нет,--отвечала Гусеница.

   Alice thought she might as well wait, as she had nothing else to do, and perhaps after all it might tell her something worth hearing. For some minutes it puffed away without speaking, but at last it unfolded its arms, took the hookah out of its mouth again, and said, 'So you think you're changed, do you?'

   Алиса решила подождать--все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала: -- Значит, по-твоему, ты изменилась?

   'I'm afraid I am, sir,' said Alice; 'I can't remember things as I used—and I don't keep the same size for ten minutes together!'

   -- Да, сударыня, -- отвечала Алиса, -- и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню.

   'Can't remember WHAT things?' said the Caterpillar.

   -- Чего не помнишь? -- спросила Гусеница.

   'Well, I've tried to say "HOW DOTH THE LITTLE BUSY BEE," but it all came different!' Alice replied in a very melancholy voice.

   -- Я пробовала прочитать ``Как дорожит любым деньком...'', а получилось что-то совсем другое, -- сказала с тоской Алиса.

   'Repeat, "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM,"' said the Caterpillar.

   -- Читай ``Папа Вильям'', -- предложила Гусеница.

   Alice folded her hands, and began:—

   Алиса сложила руки и начала:

   'You are old, Father William,' the young man said,
     'And your hair has become very white;
    And yet you incessantly stand on your head—
     Do you think, at your age, it is right?'

    -- Папа Вильям, --сказал любопытный малыш, --
     Голова твоя белого цвета.
     Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
     Как ты думаешь, правильно это?

   'In my youth,' Father William replied to his son,
     'I feared it might injure the brain;
    But, now that I'm perfectly sure I have none,
     Why, I do it again and again.'

    -- В ранней юности, -- старец промолвил в ответ, --
     Я боялся раскинуть мозгами,
     Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
     Я спокойно стою вверх ногами.

   'You are old,' said the youth, 'as I mentioned before,
     And have grown most uncommonly fat;
    Yet you turned a back-somersault in at the door—
     Pray, what is the reason of that?'

    -- Ты старик, -- продолжал любопытный юнец, --
     Этот факт я отметил вначале.
     Почему ж ты так ловко проделал, отец,
     Троекратное сальто-мортале?

   'In my youth,' said the sage, as he shook his grey locks,
     'I kept all my limbs very supple
    By the use of this ointment—one shilling the box—
     Allow me to sell you a couple?'

    -- В ранней юности, -- сыну ответил старик, --
     Натирался я мазью особой,
     На два шиллинга банка -- один золотник,
     Вот, не купишь ли банку на пробу?

   'You are old,' said the youth, 'and your jaws are too weak
     For anything tougher than suet;
    Yet you finished the goose, with the bones and the beak—
     Pray how did you manage to do it?'

    -- Ты немолод, -- сказал любознательный сын, --
     Сотню лет ты без малого прожил.
     Между тем двух гусей за обедом один
     Ты от клюва до лап уничтожил.

   'In my youth,' said his father, 'I took to the law,
     And argued each case with my wife;
    And the muscular strength, which it gave to my jaw,
     Has lasted the rest of my life.'

    -- В ранней юности мышцы своих челюстей
     Я развил изучением права,
     И так часто я спорил с женою своей,
     Что жевать научился на славу!

   'You are old,' said the youth, 'one would hardly suppose
     That your eye was as steady as ever;
    Yet you balanced an eel on the end of your nose—
     What made you so awfully clever?'

    -- Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря
     На неловкость такого вопроса:
     Как сумел удержать ты живого угря
     В равновесье на кончике носа?

   'I have answered three questions, and that is enough,'
     Said his father; 'don't give yourself airs!
    Do you think I can listen all day to such stuff?
     Be off, or I'll kick you down stairs!'

    -- Нет, довольно! -- сказал возмущенный отец. --
     Есть границы любому терпенью.
     Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
     Сосчитаешь ступень за ступенью!

   'That is not said right,' said the Caterpillar.

   -- Все неверно, -- сказала Гусеница.

   'Not QUITE right, I'm afraid,' said Alice, timidly; 'some of the words have got altered.'

   -- Да, не совсем верно, -- робко согласилась Алиса. -- Некоторые слова не те.

   'It is wrong from beginning to end,' said the Caterpillar decidedly, and there was silence for some minutes.

   -- Все не так, от самого начала и до самого конца, -- строго проговорила Гусеница. Наступило молчание.

   The Caterpillar was the first to speak.

   'What size do you want to be?' it asked.

   -- А какого роста ты хочешь быть? -- спросила, наконец, Гусеница.

   'Oh, I'm not particular as to size,' Alice hastily replied; 'only one doesn't like changing so often, you know.'

   -- Ах, все равно, -- быстро сказала Алиса. -- Только, знаете, так неприятно все время меняться...

   'I DON'T know,' said the Caterpillar.

   -- Не знаю, -- отрезала Гусеница.

   Alice said nothing: she had never been so much contradicted in her life before, and she felt that she was losing her temper.

   Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение.

   'Are you content now?' said the Caterpillar.

   -- А теперь ты довольна? -- спросила Гусеница.

   'Well, I should like to be a LITTLE larger, sir, if you wouldn't mind,' said Alice: 'three inches is such a wretched height to be.'

   -- Если вы не возражаете, сударыня, -- отвечала Алиса, -- мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма -- такой ужасный рост!

   'It is a very good height indeed!' said the Caterpillar angrily, rearing itself upright as it spoke (it was exactly three inches high).

   -- Это прекрасный рост! -- сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма).

   'But I'm not used to it!' pleaded poor Alice in a piteous tone. And she thought of herself, 'I wish the creatures wouldn't be so easily offended!'

   -- Но я к нему не привыкла! -- жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: ``До чего они тут все обидчивые!''

   'You'll get used to it in time,' said the Caterpillar; and it put the hookah into its mouth and began smoking again.

   -- Со временем привыкнешь, -- возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух.

   This time Alice waited patiently until it chose to speak again. In a minute or two the Caterpillar took the hookah out of its mouth and yawned once or twice, and shook itself. Then it got down off the mushroom, and crawled away in the grass, merely remarking as it went, 'One side will make you grow taller, and the other side will make you grow shorter.'

   Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула -- раз, другой -- и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье: -- Откусишь с одной стороны -- подрастешь, с другой -- уменьшишься!

   'One side of WHAT? The other side of WHAT?' thought Alice to herself.

   -- С одной стороны чего? -- подумала Алиса. -- С другой стороны чего?

   'Of the mushroom,' said the Caterpillar, just as if she had asked it aloud; and in another moment it was out of sight.

   -- Гриба, -- ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.

   Alice remained looking thoughtfully at the mushroom for a minute, trying to make out which were the two sides of it; and as it was perfectly round, she found this a very difficult question. However, at last she stretched her arms round it as far as they would go, and broke off a bit of the edge with each hand.

   С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где--другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.

   'And now which is which?' she said to herself, and nibbled a little of the right-hand bit to try the effect: the next moment she felt a violent blow underneath her chin: it had struck her foot!

   -- Интересно, какой из них какой?--подумала она и откусила немножко от того, который держала в правой руке. В ту же минуту она почувствовала сильный удар снизу в подбородок: он стукнулся о ноги!

   She was a good deal frightened by this very sudden change, but she felt that there was no time to be lost, as she was shrinking rapidly; so she set to work at once to eat some of the other bit. Her chin was pressed so closely against her foot, that there was hardly room to open her mouth; but she did it at last, and managed to swallow a morsel of the lefthand bit.

   Столь внезапная перемена очень ее напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо она стремительно уменьшалась. Алиса взялась за другой кусок, но подбородок ее так прочно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот. Наконец, ей это удалось -- и она откусила немного гриба из левой руки.

   'Come, my head's free at last!' said Alice in a tone of delight, which changed into alarm in another moment, when she found that her shoulders were nowhere to be found: all she could see, when she looked down, was an immense length of neck, which seemed to rise like a stalk out of a sea of green leaves that lay far below her.

   -- Ну вот, голова, наконец, освободилась! -- радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы.

   'What CAN all that green stuff be?' said Alice. 'And where HAVE my shoulders got to? And oh, my poor hands, how is it I can't see you?' She was moving them about as she spoke, but no result seemed to follow, except a little shaking among the distant green leaves.

   -- Что это за зелень? -- промолвила Алиса. -- И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу? С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только но листве далеко внизу прошел шелест.

   As there seemed to be no chance of getting her hands up to her head, she tried to get her head down to them, and was delighted to find that her neck would bend about easily in any direction, like a serpent. She had just succeeded in curving it down into a graceful zigzag, and was going to dive in among the leaves, which she found to be nothing but the tops of the trees under which she had been wandering, when a sharp hiss made her draw back in a hurry: a large pigeon had flown into her face, and was beating her violently with its wings.

   Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица.

   'Serpent!' screamed the Pigeon.

   -- Змея! -- кричала Горлица.

   'I'm NOT a serpent!' said Alice indignantly. 'Let me alone!'

   -- Никакая я не змея!--возмутилась Алиса.--Оставьте меня в покое!

   'Serpent, I say again!' repeated the Pigeon, but in a more subdued tone, and added with a kind of sob, 'I've tried every way, and nothing seems to suit them!'

   -- А я говорю, змея! -- повторила Горлица несколько сдержаннее. И, всхлипнув, прибавила: -- Я все испробовала -- и все без толку. Они не довольны ничем!

   'I haven't the least idea what you're talking about,' said Alice.

   -- Понятия не имею, о чем вы говорите! -- сказала Алиса.

   'I've tried the roots of trees, and I've tried banks, and I've tried hedges,' the Pigeon went on, without attending to her; 'but those serpents! There's no pleasing them!'

   -- Корни деревьев, речные берега, кусты, -- продолжала Горлица, не слушая. -- Ох, эти змеи! На них не угодишь!

   Alice was more and more puzzled, but she thought there was no use in saying anything more till the Pigeon had finished.

   Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.

   'As if it wasn't trouble enough hatching the eggs,' said the Pigeon; 'but I must be on the look-out for serpents night and day! Why, I haven't had a wink of sleep these three weeks!'

   -- Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку!

   'I'm very sorry you've been annoyed,' said Alice, who was beginning to see its meaning.

   -- Мне очень жаль, что вас так тревожат, -- сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.

   'And just as I'd taken the highest tree in the wood,' continued the Pigeon, raising its voice to a shriek, 'and just as I was thinking I should be free of them at last, they must needs come wriggling down from the sky! Ugh, Serpent!'

   -- И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, -- продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик,--стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная!

   'But I'm NOT a serpent, I tell you!' said Alice. 'I'm a—I'm a—'

   -- Никакая я не змея! -- сказала Алиса. -- Я просто... просто...

   'Well! WHAT are you?' said the Pigeon. 'I can see you're trying to invent something!'

   -- Ну, скажи, скажи, кто ты такая? -- подхватила Горлица. -- Сразу видно, хочешь что-то выдумать.

   'I—I'm a little girl,' said Alice, rather doubtfully, as she remembered the number of changes she had gone through that day.

   -- Я... я... маленькая девочка,---сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день.

   'A likely story indeed!' said the Pigeon in a tone of the deepest contempt. 'I've seen a good many little girls in my time, but never ONE with such a neck as that! No, no! You're a serpent; and there's no use denying it. I suppose you'll be telling me next that you never tasted an egg!'

   -- Ну уж, конечно,--ответила Горлица с величайшим презрением. -- Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей -- ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея -- вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц.

   'I HAVE tasted eggs, certainly,' said Alice, who was a very truthful child; 'but little girls eat eggs quite as much as serpents do, you know.'

   -- Нет, почему же, пробовала, -- отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду).--Девочки, знаете, тоже едят яйца.

   'I don't believe it,' said the Pigeon; 'but if they do, why then they're a kind of serpent, that's all I can say.'

   -- Не может быть, -- сказала Горлица. -- Но, если это так, тогда они тоже змеи! Больше мне нечего сказать.

   This was such a new idea to Alice, that she was quite silent for a minute or two, which gave the Pigeon the opportunity of adding, 'You're looking for eggs, I know THAT well enough; and what does it matter to me whether you're a little girl or a serpent?'

   Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила: -- Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея -- мне это безразлично.

   'It matters a good deal to ME,' said Alice hastily; 'but I'm not looking for eggs, as it happens; and if I was, I shouldn't want YOURS: I don't like them raw.'

   -- Но мне это совсем не безразлично,--поспешила возразить Алиса. -- И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!

   'Well, be off, then!' said the Pigeon in a sulky tone, as it settled down again into its nest. Alice crouched down among the trees as well as she could, for her neck kept getting entangled among the branches, and every now and then she had to stop and untwist it. After a while she remembered that she still held the pieces of mushroom in her hands, and she set to work very carefully, nibbling first at one and then at the other, and growing sometimes taller and sometimes shorter, until she had succeeded in bringing herself down to her usual height.

   -- Ну тогда убирайся! -- сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо. Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спустя Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.

   It was so long since she had been anything near the right size, that it felt quite strange at first; but she got used to it in a few minutes, and began talking to herself, as usual. 'Come, there's half my plan done now! How puzzling all these changes are! I'm never sure what I'm going to be, from one minute to another! However, I've got back to my right size: the next thing is, to get into that beautiful garden—how IS that to be done, I wonder?' As she said this, she came suddenly upon an open place, with a little house in it about four feet high. 'Whoever lives there,' thought Alice, 'it'll never do to come upon them THIS size: why, I should frighten them out of their wits!' So she began nibbling at the righthand bit again, and did not venture to go near the house till she had brought herself down to nine inches high.

   Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой. -- Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг... Ну ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать? Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной. -- Кто бы там ни жил, -- подумала Алиса, -- в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти! Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.