Alice nel Paese delle meraviglie

   Il Bruco e Alice si guardarono a vicenda per qualche tempo in silenzio; finalmente il Bruco staccò la pipa di bocca, e le parlò con voce languida e sonnacchiosa:

   Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:

   Chi sei? — disse il Bruco.

   -- Ты... кто... такая?--спросила Синяя Гусеница.

   Non era un bel principio di conversazione. Alice rispose con qualche timidezza: — Davvero non te lo saprei dire ora. So dirti chi fossi, quando mi son levata questa mattina, ma d’allora credo di essere stata cambiata parecchie volte.

   Начало не очень-то располагало к беседе. -- Сейчас, право, не знаю, сударыня, -- отвечала Алиса робко. -- Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

   — Che cosa mi vai contando? — disse austeramente il Bruco. — Spiegati meglio.

   -- Что это ты выдумываешь? -- строго спросила Гусеница. -- Да ты в своем уме?

   — Temo di non potermi spiegare, — disse Alice, — perchè non sono più quella di prima, come vedi.

   -- Нe знаю,--отвечала Алиса.--Должно быть, в чужом. Видите ли...

   — Io non vedo nulla, — rispose il Bruco.

   -- Не вижу, -- сказала Гусеница.

   — Temo di non potermi spiegare più chiaramente, — soggiunse Alice in maniera assai gentile, — perchè dopo esser stata cambiata di statura tante volte in un giorno, non capisco più nulla.

   -- Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, -- учтиво промолвила Алиса. -- Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку.

   — Non è vero! — disse il Bruco.

   -- Не собьет, -- сказала Гусеница.

   — Bene, non l’hai sperimentato ancora, — disse Alice, — ma quando ti trasformerai in crisalide, come ti accadrà un giorno, e poi diventerai farfalla, certo ti sembrerà un po’strano, — non è vero?

   -- Вы с этим, верно еще не сталкивались, -- пояснила Алиса. -- Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.

   — Niente affatto, — rispose il Bruco.

   -- Нисколько! -- сказала Гусеница.

   — Bene, tu la pensi diversamente, — replicò Alice; — ma a me parrebbe molto strano.

   -- Что ж, возможно,--проговорила Алиса.--Я только знаю, что мне бы это было странно.

   — A te! — disse il Bruco con disprezzo. — Chi sei tu?

   -- Тебе! -- повторила Гусеница с презрением. -- А кто ты такая?

   E questo li ricondusse di nuovo al principio della conversazione. Alice si sentiva un po’ irritata dalle brusche osservazioni del Bruco e se ne stette sulle sue, dicendo con gravità: — Perchè non cominci tu a dirmi chi sei?

   Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась -- уж очень неприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее: -- По-моему, это вы дол жны мне сказать сначала, кто вы такая.

   — Perchè? — disse il Bruco.

   -- Почему? -- спросила Гусеница.

   Era un’altra domanda imbarazzante. Alice non seppe trovare una buona ragione. Il Bruco pareva di cattivo umore e perciò ella fece per andarsene.

   Вопрос поставил Алису в туник. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьма не в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.

   — Vieni qui! — la richiamò il Bruco. — Ho qualche cosa d’importante da dirti.

   -- Вернись! -- закричала Гусеница ей вслед. -- Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

   La chiamata prometteva qualche cosa: Alice si fece innanzi.

   Это звучало заманчиво--Алиса вернулась.

   — Non arrabbiarti! — disse il Bruco.

   -- Держи себя в руках! -- сказала Гусеница.

   — E questo è tutto? — rispose Alice, facendo uno sforzo per frenarsi.

   -- Это все? -- спросила Алиса, стараясь не сердиться.

   — No, — disse il Bruco.

   -- Нет,--отвечала Гусеница.

   Alice pensò che poteva aspettare, perchè non aveva niente di meglio da fare, e perchè forse il Bruco avrebbe potuto dirle qualche cosa d’importante. Per qualche istante il Bruco fumò in silenzio, finalmente sciolse le braccia, si tolse la pipa di bocca e disse: — E così, tu credi di essere cambiata?

   Алиса решила подождать--все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала: -- Значит, по-твоему, ты изменилась?

   — Ho paura di sì, signore, — rispose Alice. — Non posso ricordarmi le cose bene come una volta, e non rimango della stessa statura neppure per lo spazio di dieci minuti!

   -- Да, сударыня, -- отвечала Алиса, -- и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню.

   — Che cosa non ricordi? — disse il Bruco.

   -- Чего не помнишь? -- спросила Гусеница.

   — Ecco, ho tentato di dire "La vispa Teresa" e l’ho detta tutta diversa! — soggiunse melanconicamente Alice.

   -- Я пробовала прочитать ``Как дорожит любым деньком...'', а получилось что-то совсем другое, -- сказала с тоской Алиса.

   — Ripetimi "Sei vecchio, caro babbo", — disse il Bruco.

   -- Читай ``Папа Вильям'', -- предложила Гусеница.

   Alice incrociò le mani sul petto, e cominciò:

   Алиса сложила руки и начала:

"Sei vecchio, caro babbo" — gli disse il ragazzino —
 "sulla tua chioma splende — quasi un candore alpino;
 eppur costantemente — cammini sulla testa:
 ti sembra per un vecchio — buona maniera questa?"

    -- Папа Вильям, --сказал любопытный малыш, --
     Голова твоя белого цвета.
     Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
     Как ты думаешь, правильно это?

"Quand’ero bambinello" — rispose il vecchio allora —
 "temevo di mandare — il cerebro in malora;
 ma adesso persuaso — di non averne affatto,
 a testa in giù cammino — più agile d’un gatto."

    -- В ранней юности, -- старец промолвил в ответ, --
     Я боялся раскинуть мозгами,
     Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
     Я спокойно стою вверх ногами.

"Sei vecchio, caro babbo" — gli disse il ragazzino —
 e sei capace e vasto — più assai d’un grosso tino:
 e pur sfondato hai l’uscio — con una capriola;
 "dimmi di quali acrobati — andasti, babbo, a scuola?"

    -- Ты старик, -- продолжал любопытный юнец, --
     Этот факт я отметил вначале.
     Почему ж ты так ловко проделал, отец,
     Троекратное сальто-мортале?

"Quand’ero bambinello." — rispose il padre saggio,
 per rafforzar le membra, — io mi facea il massaggio
 sempre con quest’unguento. — Un franco alla boccetta.
 "chi comperarlo vuole, — fa bene se s’affretta"

    -- В ранней юности, -- сыну ответил старик, --
     Натирался я мазью особой,
     На два шиллинга банка -- один золотник,
     Вот, не купишь ли банку на пробу?

"Sei vecchio, caro babbo," — gli disse il ragazzino, —
 "e tu non puoi mangiare — che pappa nel brodino;
 pure hai mangiato un’oca — col becco e tutte l’ossa
 Ma dimmi, ove la pigli, — o babbo, tanta possa?"

    -- Ты немолод, -- сказал любознательный сын, --
     Сотню лет ты без малого прожил.
     Между тем двух гусей за обедом один
     Ты от клюва до лап уничтожил.

"Un dì apprendevo legge." — il padre allor gli disse, —
 "ed ebbi con mia moglie continue liti e risse,
 e tanta forza impressi — alle ganasce allora,
 tanta energia, che, vedi, — mi servon bene ancora."

    -- В ранней юности мышцы своих челюстей
     Я развил изучением права,
     И так часто я спорил с женою своей,
     Что жевать научился на славу!

"Sei vecchio. caro babbo," — gli disse il ragazzino
 "e certo come un tempo — non hai più l’occhio fino:
 pur reggi in equilibrio — un pesciolin sul naso:
 or come così desto — ti mostri in questo caso?"

    -- Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря
     На неловкость такого вопроса:
     Как сумел удержать ты живого угря
     В равновесье на кончике носа?

"A tutte le domande — io t’ho risposto già,
 "e finalmente basta!" — risposegli il papà:
 "se tutto il giorno poi — mi vuoi così seccare.
 ti faccio con un calcio — le scale ruzzolare"

    -- Нет, довольно! -- сказал возмущенный отец. --
     Есть границы любому терпенью.
     Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
     Сосчитаешь ступень за ступенью!

   — Non l’hai detta fedelmente, — disse il Bruco.

   -- Все неверно, -- сказала Гусеница.

   — Temo di no, — rispose timidamente Alice, — certo alcune parole sono diverse.

   -- Да, не совсем верно, -- робко согласилась Алиса. -- Некоторые слова не те.

   — L’hai detta male, dalla prima parola all’ultima, — disse il Bruco con accento risoluto. Vi fu un silenzio per qualche minuto.

   -- Все не так, от самого начала и до самого конца, -- строго проговорила Гусеница. Наступило молчание.

   Il Bruco fu il primo a parlare:

   — Di che statura vuoi essere? — domandò.

   -- А какого роста ты хочешь быть? -- спросила, наконец, Гусеница.

   — Oh, non vado tanto pel sottile in fatto di statura, — rispose in fretta Alice; — soltanto non è piacevole mutar così spesso, sai.

   -- Ах, все равно, -- быстро сказала Алиса. -- Только, знаете, так неприятно все время меняться...

   — Io non ne so nulla, — disse il Bruco.

   -- Не знаю, -- отрезала Гусеница.

   Alice non disse sillaba: non era stata mai tante volte contraddetta, e non ne poteva proprio più.

   Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение.

   — Sei contenta ora? — domandò il Bruco.

   -- А теперь ты довольна? -- спросила Гусеница.

   — Veramente vorrei essere un pochino più grandetta, se non ti dispiacesse, — rispose Alice, — una statura di otto centimetri è troppo meschina!

   -- Если вы не возражаете, сударыня, -- отвечала Алиса, -- мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма -- такой ужасный рост!

   — Otto centimetri fanno una magnifica statura! — disse il Bruco collerico, rizzandosi come uno stelo, mentre parlava (egli era alto esattamente otto centimetri).

   -- Это прекрасный рост! -- сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма).

   — Ma io non ci sono abituata! — si scusò Alice in tono lamentoso. E poi pensò fra sè: "Questa bestiolina s’offende per nulla!"

   -- Но я к нему не привыкла! -- жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: ``До чего они тут все обидчивые!''

   — Col tempo ti ci abituerai, — disse il Bruco, e rimettendosi la pipa in bocca ricominciò a fumare.

   -- Со временем привыкнешь, -- возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух.

   Questa volta Alice aspettò pazientemente che egli ricominciasse a parlare. Dopo due o tre minuti, il Bruco si tolse la pipa di bocca, sbadigliò due o tre volte, e si scosse tutto. Poi discese dal fungo, e se ne andò strisciando nell’erba, dicendo soltanto queste parole: — Un lato ti farà diventare più alta e l’altro ti farà diventare più bassa.

   Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула -- раз, другой -- и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье: -- Откусишь с одной стороны -- подрастешь, с другой -- уменьшишься!

   "Un lato di che cosa? L’altro lato di che cosa?" pensò Alice fra sè.

   -- С одной стороны чего? -- подумала Алиса. -- С другой стороны чего?

   — Del fungo, — disse il Bruco, come se Alice lo avesse interrogato ad alta voce; e subito scomparve.

   -- Гриба, -- ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.

   Alice rimase pensosa un minuto guardando il fungo, cercando di scoprirne i due lati, ma siccome era perfettamente rotondo, trovò la cosa difficile. A ogni modo allungò più che le fu possibile le braccia per circondare il fungo, e ne ruppe due pezzetti dell’orlo a destra e a sinistra.

   С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где--другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.

   — Ed ora qual è un lato e qual è l’altro? — si domandò, e si mise ad addentare, per provarne l’effetto, il pezzettino che aveva a destra; l’istante dopo si sentì un colpo violento sotto il mento. Aveva battuto sul piede!

   -- Интересно, какой из них какой?--подумала она и откусила немножко от того, который держала в правой руке. В ту же минуту она почувствовала сильный удар снизу в подбородок: он стукнулся о ноги!

   Quel mutamento subitaneo la spaventò molto; ma non c’era tempo da perdere, perchè ella si contraeva rapidamente; così si mise subito ad addentare l’altro pezzo. Il suo mento era talmente aderente al piede che a mala pena trovò spazio per aprir la bocca; finalmente riuscì a inghiottire una briccica del pezzettino di sinistra.

   Столь внезапная перемена очень ее напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо она стремительно уменьшалась. Алиса взялась за другой кусок, но подбородок ее так прочно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот. Наконец, ей это удалось -- и она откусила немного гриба из левой руки.

   — Ecco, la mia testa è libera finalmente! — esclamò Alice gioiosa; ma la sua allegrezza si mutò in terrore, quando si accorse che non poteva più trovare le spalle: tutto ciò che poteva vedere, guardando in basso, era un collo lungo lungo che sembrava elevarsi come uno stelo in un mare di foglie verdi, che stavano a una bella distanza al di sotto.

   -- Ну вот, голова, наконец, освободилась! -- радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы.

   — Che cosa è mai quel campo verde? — disse Alice. — E le mie spalle dove sono? Oh povera me! perchè non vi veggo più, o mie povere mani? — E andava movendole mentre parlava, ma non seguiva altro effetto che un piccolo movimento fra le foglie verdi lontane.

   -- Что это за зелень? -- промолвила Алиса. -- И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу? С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только но листве далеко внизу прошел шелест.

   E siccome non sembrava possibile portar le mani alla testa, tentò di piegare la testa verso le mani, e fu contenta di rilevare che il collo si piegava e si moveva in ogni senso come il corpo d’un serpente. Era riuscita a curvarlo in giù in forma d’un grazioso zig-zag, e stava per tuffarlo fra le foglie (le cime degli alberi sotto i quali s’era smarrita), quando sentì un sibilo acuto, che glielo fece ritrarre frettolosamente: un grosso Colombo era volato su di lei e le sbatteva violentemente le ali contro la faccia.

   Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица.

   — Serpente! — gridò il Colombo.

   -- Змея! -- кричала Горлица.

   — Io non sono un serpente, — disse Alice indignata. — Vattene!

   -- Никакая я не змея!--возмутилась Алиса.--Оставьте меня в покое!

   — Serpente, dico! — ripetè il Colombo, ma con tono più dimesso, e soggiunse singhiozzando: — Ho cercato tutti i rimedi, ma invano.

   -- А я говорю, змея! -- повторила Горлица несколько сдержаннее. И, всхлипнув, прибавила: -- Я все испробовала -- и все без толку. Они не довольны ничем!

   — Io non comprendo affatto di che parli, — disse Alice. —

   -- Понятия не имею, о чем вы говорите! -- сказала Алиса.

   Ho provato le radici degli alberi, ho provato i clivi, ho provato le siepi, — continuò il Colombo senza badarle; — ma i serpenti! Oh, non c’è modo di accontentarli!

   -- Корни деревьев, речные берега, кусты, -- продолжала Горлица, не слушая. -- Ох, эти змеи! На них не угодишь!

   Alice sempre più confusa, pensò che sarebbe stato inutile dir nulla, sin che il Colombo non avesse finito.

   Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.

   — Come se fosse poco disturbo covar le uova, — disse il Colombo. — Bisogna vegliarle giorno e notte! Sono tre settimane che non chiudo occhio!

   -- Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку!

   — Mi dispiace di vederti così sconsolato! disse Alice, che cominciava a comprendere.

   -- Мне очень жаль, что вас так тревожат, -- сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.

   — E appunto quando avevo scelto l’albero più alto del bosco, — continuò il Colombo con un grido disperato, — e mi credevo al sicuro finalmente, ecco che mi discendono dal cielo! Ih! Brutto serpente!

   -- И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, -- продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик,--стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная!

   — Ma io non sono un serpente, ti dico! — rispose Alice. — lo sono una... Io sono una...

   -- Никакая я не змея! -- сказала Алиса. -- Я просто... просто...

   — Bene, chi sei? — chiese il Colombo. — È chiaro che tu cerchi dei raggiri per ingannarmi!

   -- Ну, скажи, скажи, кто ты такая? -- подхватила Горлица. -- Сразу видно, хочешь что-то выдумать.

   — Io... io sono una bambina, — rispose Alice, ma con qualche dubbio, perchè si rammentava i molti mutamenti di quel giorno.

   -- Я... я... маленькая девочка,---сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день.

   — È una frottola! — disse il Colombo col tono del più amaro disprezzo. — Ho veduto molte bambine in vita mia, ma con un collo come il tuo, mai. No, no! Tu sei un serpente, è inutile negarlo. Scommetto che avrai la faccia di dirmi che non hai assaggiato mai un uovo!

   -- Ну уж, конечно,--ответила Горлица с величайшим презрением. -- Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей -- ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея -- вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц.

   — Ma certo che ho mangiato delle uova, — soggiunse Alice, che era una bambina molto sincera. — Non son soli i serpenti a mangiare le uova; le mangiano anche le bambine.

   -- Нет, почему же, пробовала, -- отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду).--Девочки, знаете, тоже едят яйца.

   — Non ci credo, — disse il Colombo, — ma se così fosse le bambine sarebbero un’altra razza di serpenti, ecco tutto.

   -- Не может быть, -- сказала Горлица. -- Но, если это так, тогда они тоже змеи! Больше мне нечего сказать.

   Questa idea parve così nuova ad Alice che rimase in silenzio per uno o due minuti; il Colombo colse quell’occasione per aggiungere: — Tu vai a caccia di uova, questo è certo, e che m’importa, che tu sia una bambina o un serpente?

   Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила: -- Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея -- мне это безразлично.

   — Ma importa moltissimo a me, — rispose subito Alice. — A ogni modo non vado in cerca di uova; e anche se ne cercassi, non ne vorrei delle tue; crude non mi piacciono.

   -- Но мне это совсем не безразлично,--поспешила возразить Алиса. -- И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!

   — Via dunque da me! — disse brontolando il Colombo, e si accovacciò nel nido. Alice s’appiattò come meglio potè fra gli alberi, perchè il collo le s’intralciava tra i rami, e spesso doveva fermarsi per distrigarnelo. Dopo qualche istante, si ricordò che aveva tuttavia nelle mani i due pezzettini di fungo, e si mise all’opera con molta accortezza addentando ora l’uno ora l’altro, e così diventava ora più alta ora più bassa, finchè riuscì a riavere la sua statura giusta.

   -- Ну тогда убирайся! -- сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо. Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спустя Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.

   Era da tanto tempo che non aveva la sua statura giusta, che da prima le parve strano; ma vi si abituò in pochi minuti, e ricominciò a parlare fra sè secondo il solito. — Ecco sono a metà del mio piano! Sono pure strani tutti questi mutamenti! Non so mai che diventerò da un minuto all’altro! Ad ogni modo, sono tornata alla mia statura normale: ora bisogna pensare ad entrare in quel bel giardino... Come farò, poi? E così dicendo, giunse senza avvedersene in un piazzale che aveva nel mezzo una casettina alta circa un metro e venti. — Chiunque vi abiti, — pensò Alice, — non posso con questa mia statura fargli una visita; gli farei una gran paura! E cominciò ad addentare il pezzettino che aveva nella destra, e non osò di avvicinarsi alla casa, se non quando ebbe la statura d’una ventina di centimetri.

   Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой. -- Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг... Ну ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать? Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной. -- Кто бы там ни жил, -- подумала Алиса, -- в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти! Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.